5.17

31.07.2009 в 17:59

Уже совсем стемнело, а Ричард еще только подъезжает к Старой Придде. Кругом не видно ни зги, только громада замка закрывает бегущие – темно-синим по черному, - облака и кое-где на ней горят неяркие звезды окошек. У ворот всадников встречают слуги с факелами, но даже от живого огня толку мало. Зато на дороге сияют лиловым крылья диковинных бабочек, словно вросших в плиты. Надвигается буря, и порыв ветра приносит недовольное ворчание леса. Дыхание эвро – последнее, что чувствует Окделл, прежде чем перед ним распахиваются массивные двери.
Валентин ждет в гостиной.
- Вы, должно быть, устали с дороги, герцог, - он любезно предлагает вина с фруктами и устраивается в кресле, подавая пример. – Остальные Повелители будут завтра, вы их опередили.
- Я хотел приехать еще засветло, но… - Ричард замолкает, не в силах понять, что его так задержало.
- Дорога непредсказуема. Приказать растопить камин в вашей спальне? Ночь будет ненастной.
- Нет, пожалуй, - у вина странный вкус, прохладный и нежный. – Спать совсем не хочется. Может быть, еще можно прогуляться?
- На улицу лучше не выходить, - Придд вроде бы улыбается, смотря за окно, где вьюжит… нет, этого не может быть, ведь сейчас только начало осени. Значит, это дождь. – Но если вы не боитесь призраков, я готов показать вам замок.
- Не боюсь… Я видел их в Лаик, в Старой галерее, - вспоминает Дик, а вместе с этим приходит вкус стылого воздуха, и перед глазами встают четыре дрожащих огонька. – Тогда, правда, было страшно.
- Наши призраки довольно дружелюбны, - теперь это точно усмешка. – Идемте, храбрый герцог.
Череду лестниц и покоев Ричард не запоминает – они похожи и непохожи друг на друга. Здесь на стенах свивается щупальцами лепнина, там по гардинам бежит рябь волн, рожденных прибрежным ветром, дальше пламя свечей играет в пятнашки на позолоте балюстрады, а из ниш поглядывают портреты, лица на которых – светлые кляксы в полумраке.
- Хотите посмотреть башню? – спрашивает Валентин. Во время подъема по крутой винтовой лестнице он рассказывает что-то, но Дикон не слышит ни слова – ветер воет так, что мощные каменные стены, кажется, попросту не существуют. А еще в этом вое чудится песня, прозрачно-печальная и своим странным спокойствием столь далекая от неистовой бури.
- Кто это поет?
Придд останавливается, кончиками пальцев прикасается к стеклу, по которому бегут струи.
- Вода, возможно. Или камни, - разве вы никогда не слышали их, Повелитель?
Ставни на одном из окон распахнулись, и комнату заливает дождем. Борясь с упрямым ветром, гуляющим по башне, Окделл вспоминает детские мечты о крылатых конях. Они мчатся по облакам, неудержимые и невидимые никому, кроме настоящих героев – тех, кто достоин истинной свободы, и кто не боится нестись навстречу приключениям.
Мальчишеские идеалы, какая глупость, - но разве изменилось хоть что-то с тех дней в Надоре, когда так хотелось стиснуть поводья и умчаться прочь? Окно закрыто наконец, а Валентин, стряхивая с волос капли, вежливо замечает, что эта мечта очень красива и он не видит в ней ничего дурного или смешного.
- Ну а у вашего замка какие легенды? – спрашивает Ричард, которому становится немного неловко из-за своей откровенности. – Наверняка в этой башне была заточена какая-нибудь красавица?
- А ее спасал герой на крылатом коне? – Придд не может удержаться от маленькой, добродушной шпильки. – Может быть, на это Спрутов бы и хватило, но вряд ли вам бы встретилось много представителей нашей семьи там, в заоблачной скачке.
Они наблюдают за мельканием бесшумных сполохов вдали, и Ричард готов поклясться, что во взгляде Валентина видит ту же жажду, что обуревала его каждый раз при мысли о полете под ночным небом.
Потом Придд становится самим собой, спокойным и отстраненным. Они спускаются, а песня больше не слышна, и от этого немного грустно и неуютно.
В гостиной тепло, даже буря не бьется в окна. Только вот Ричард никак не может понять, та ли это комната, в которой они были, или уже другая. Придвинув кресло ближе к камину, он наконец понимает, как продрог.
Хозяин ведет беседу – о войне, о Придде, о предрассудках и поверьях, а Окделлу остается лишь удивляться внушенной ему ненависти, которую он испытывал когда-то. Наверное, следует извиниться, но он не знает, нужны ли Валентину его извинения. Так что просто смотрит на спокойно лежащую на колене руку, полускрытую кружевом рукава, на тускло поблескивающие аметисты – только не в светлые глаза. Разговаривать легко и интересно, одна беда - Дик чувствует, что начинает засыпать. Ему хочется свернуться калачиком в огромном кресле.
- Я покажу вам спальню, герцог, - Валентин, конечно, замечает это.
- Ричард.
- Простите?
- Ричард. Если вы не против, конечно…
Окделл все-таки решается посмотреть прямо на Валентина – и видит улыбку, наконец растопившую льдинки во взгляде.
- Нисколько. Идемте же, а то вы уснете прямо здесь, а обо мне станут говорить как о негостеприимном хозяине.
В спальне прохладно и пахнет хвоей и смолой. Толком не поворочавшись на свежайших, хрустких простынях, Дик проваливается в черноту, успев подумать о том, каким будет утро после ненастья.

URL

31.07.2009 в 19:04


Запомнить

"Отблески Этерны" - Кинк-фест